ОБЛИЧЕНИЕ И ОСУЖДЕНИЕ — ДВЕ СТОРОНЫ ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ

Христос и блудница.
Гравюра Густава Доре

Наши сограждане действительно не различают такие категории, как истина и ложь, вера и суеверие, целомудрие и страсть, достоинство и гордость, вразумление и искушение, обличение и осуждение, и многие другие. Что, кстати, является одной из причин существования деструктивных сект и культов. К примеру, неспособность различать категории осуждения и обличения приводит к неумению обличать, поскольку над сознанием может довлеть страх осуждения человека. Это приводит к нарушениям в общественной жизни в виде увеличения суммарного зла. Ибо оно не обличается и, вследствие этого, не врачуется. Равнодушно наблюдать за тем, что происходит, невозможно, поскольку политикой молчания ты сам становишься соучастником процесса разложения общества. Как потом оправдаться?

Оглавление

«Не судите, да не судимы будете, ибо каким
судом судите, таким будете судимы; и какою мерою
мерите, такою и вам будут мерить».
(Мф. 7: 1-2)

«… ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься».
(Мф.12: 37)

«Испытывайте, что благоугодно Богу,
и не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте».
(Еф. 5: 10-11)

Введение

В святоотеческой литературе о грехе осуждения написано довольно много. В современных СМИ об этом полное молчание. В обиходе об этом говорить не принято, разве что при случае к месту, а иной раз и не к месту, напомнят известный фразеологизм: «Не судите, да не судимы будете», — убивая желание даже у тех, кто явно не намерен мириться со злом или ложью. То, что большинство наших сограждан далеки от святоотеческих источников по различным причинам, это горькая действительность, которая обернется для них слепотой и глухотой в обозримом будущем. То, что во время церковной проповеди об этом говорится, конечно же, хорошо, но способ донесения информации предполагает, что слушающий уже глубоко разобрался в сути этого явления, и ему лишь напоминают о том, что делать этого нельзя. Таким образом, проповедь носит лишь характер обозначения. Такова проблематика, которую нужно преодолевать.

Вместе с тем, много лет работая консультантом по выводу людей, пострадавших от всевозможных деструктивных культов и сект, я постоянно сталкиваюсь с повреждением работы их сознания, которое утрачивает различение очень важных жизненных категорий. И нельзя сказать, что эту утрату они приобрели в сектах и культах — они имели это повреждение «до», потому и «попали». Наши сограждане действительно не различают такие категории, как истина и ложь, вера и суеверие, целомудрие и страсть, достоинство и гордость, вразумление и искушение, обличение и осуждение, и многие другие. Что, кстати, является одной из причин существования деструктивных сект и культов. К примеру, неспособность различать категории осуждения и обличения приводит к неумению обличать, поскольку над сознанием может довлеть страх осуждения человека. Это приводит к нарушениям в общественной жизни в виде увеличения суммарного зла. Ибо оно не обличается и, вследствие этого, не врачуется. Равнодушно наблюдать за тем, что происходит, невозможно, поскольку политикой молчания ты сам становишься соучастником процесса разложения общества. Как потом оправдаться? Поэтому, понимая, за сколь трудную задачу берется, автор и надеется на снисхождение читателя. Я постараюсь изложить в этой статье тот опыт осмысления этой проблемы, который формировался на протяжении без малого 19 лет работы в качестве консультанта по выводу из деструктивной зависимости.

Подходить к решению такой непростой задачи, как выявление критериев и признаков осуждения и обличения, следует с выбора платформы, на основе которой мы будем это делать. Об этом, совершенно очевидно, необходимо сказать, поскольку мировоззренческих платформ много. Приступать к выбору платформы или основания следует с учетом культурной принадлежности человека. В нашем случае, учитывая более чем тысячелетнюю историю формирования России на основе Православной веры, и, как следствие, формирования соответствующей культуры, за основу следует взять священные тексты Библии. Тем, кто с этими доводами не согласен, напомним, что латинское слово «cultura», означающее «возделывание», «воспитание», «образование», «развитие», происходит от однокоренного слова «cultus» — «почитание, поклонение, культ». В этом смысле значение любого культа и его священных книг заключено в ответах на самые главные вопросы, стоящие перед человечеством: Кто или что есть истина? Есть ли она вообще? Что такое хорошо и что такое плохо? Как отличить истину от лжи? Что есть добро и что есть зло? Что поддерживать мне как культурному человеку, а против чего восстать? Соответственно, разные культовые основы дают разные ответы на эти вопросы, которые различаются полнотой, глубиной, точностью и прочими характеристиками. Различие в ответах на эти и другие основополагающие вопросы порождает различную культуру поведения людей. Поэтому, обозначив проблематику, мы определились с основанием в виде Священного Писания христиан — Библией.

Итак, как следует из уже приведенных текстов Священного Писания в эпиграфе к этой статье, осуждать запрещено, а обличать должно. Однако принять это во внимание вовсе не означает, что человек в повседневной жизни сможет отличить одно от другого и, правильно поняв глубину этих категорий, употребить в общении с другими людьми. К тому же современная жизнь динамична как никогда ранее, что дополнительно осложняет задачу человеческого общения. Поэтому приступим к детальному разбору значения каждого слова и стоящего за ним смысла по порядку, начиная с категории осуждения.

Осуждение

Осуждение — это действие, которое наступает после суда над человеком и в мире человеческих отношений предполагает наказание в виде лишения свободы, назначения штрафа, физического наказания ремнем, хлыстом, батогами (палками, которые использовались для телесных наказаний в России до 18 в.), ударом кулака и прочее. Как мы понимаем, таким наказаниям подвергается человек после произведения над ним суда, узаконенным в человеческом сообществе органом. В нашем государстве высшим органом правосудия признается суд. Вынесению приговора предшествует, или должно предшествовать, тщательное и беспристрастное разбирательство в содеянном человеком или группой лиц преступлении. И, как мы понимаем, речь в Священном Писании идет не о запрещении суда государственного, но частного, который совершается одним человеком в отношении другого. То есть запрещается самосуд, как в области физической расправы, так и в области унижения человеческого достоинства словом. Таким образом, словесным наказанием, словесным хлыстанием или бичеванием следует признать следующие слова: лодырь, негодяй, сектант, разгильдяй, неряха, двоечник, идиот, болтун, алкаш, свинья и другие, содержащие негативную характеристику личности другого человека. В Священном Писании по этому поводу сказано так: «…всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: `рака’ (пустой), подлежит синедриону; а кто скажет: `безумный’, подлежит геенне огненной» (Мф. 5, 22). То есть запрещается произносить в адрес другого человека даже, казалось бы, безобидные слова «пустой» и «безумный». А мы порой допускаем более крепкие слова с целью «исправления» ближнего.

Давайте попробуем разобраться с вопросом причинности такого запрета. С этой целью мы должны вспомнить, что живем в эпоху между Первым и Вторым Пришествием Христа. Во время Первого Пришествия Он мог бы судить людей, ибо обладает сейчас и обладал тогда полнотой суждений о каждом из нас, но не стал этого делать. Вот свидетельство Священного Писания об этом: «И если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир». (Ин. 12: 47) Время суда частного наступает для человека со времени его смерти, а время Страшного Суда наступит после Второго Пришествия Христа. Таким образом, если не стал этого делать Тот, Кто имел право это сделать, то как может это делать тот, кому таких прав не дали? Это юридический аспект, и это первое. Второе — как мы понимаем, для производства полноценного суда необходима полнота суждений о человеке, каковой мы не обладаем по ряду причин. Во-первых, мы сами покалечены грехом и, вследствие этого, ослеплены и воспринимаем происходящее с нами и с другими людьми не полным образом; во-вторых, мы подчас не удосуживаемся потратить некоторое время для анализа происходящего и делаем выводы наспех, не понимая, какие убийственные последствия имеют осуждающие (они же проклинающие, они же убивающие) слова.

Пример Владимира Довганя из своей жизни

Для иллюстрации сказанного я приведу выдержку из книги Владимира Довганя «Код счастья». Это не означает, что я популяризирую этого автора, — напротив, я не рекомендую читать его книги по причине наличия в них серьезных искажений. Но в первой главе в этой книге он приводит воистину достойное свидетельство из своей жизни. Вот оно:

«Я был высоким, симпатичным парнем. В четырнадцать — пятнадцать лет естественное желание любого юноши нравиться девушкам. В нашем 10«б» классе учились умные, яркие, красивые девчата. И представьте, дорогой читатель, как особо болезненно переносил я оценку моих умственных способностей и перспектив, которая постоянно звучала от учителей: «Довгань – ты дурак! Довгань – ты дебил! Ты позоришь наш класс! Таких, как ты, надо гнать из школы!».

Лучше бы меня сто раз избили, чем постоянно слышать это в присутствии одноклассниц. Но еще большую боль я испытывал, приходя домой. Валентин, мой старший брат, учился отлично. Талантливый, трудолюбивый, умный парень.

Я же домой приносил в дневнике только двойки. В лучшем случае удавалось по каким-то предметам получить тройку. Мой любящий отец – человек крутого нрава. Не в его характере было спокойно поговорить, объяснить.

Он мог спокойно взять дневник, просмотреть мои оценки, двойки, в сердцах из самых лучших побуждений этим же дневником хорошенечко врезать по моей и так не очень умной голове. Побои – это еще полбеды. Самое страшное – это когда в тебя не верят твои же родители!

Самое страшное, когда отец изо дня в день, конечно, в воспитательных целях, из добрых побуждений, постоянно мне говорил: «Вовка у нас совсем дурак. Нет, даже не дурак, а полудурок. У всех дети, как дети, у меня же сын – идиот».

Я рос затравленным волчонком. Меня постоянно унижали. Порой у меня было ощущение, что я нахожусь между молотом и наковальней. Приходя в школу, я слышал постоянные оскорбления: «Ты – дурак, ты – идиот!». Возвращаясь из школы домой, помимо побоев, я получал еще большую моральную боль. Когда тебя постоянно оскорбляет учитель – твой враг, – это полбеды. Но когда тебе твои же родители постоянно говорят, что ты идиот, что ты дурак, рано или поздно ты начинаешь в это верить.

К боли привыкаешь, к унижениям тоже привыкаешь. Но самое страшное, когда ты действительно начинаешь верить в то, что ты умственно неполноценный. Самое страшное, когда ты убежден в том, что ты человек второго сорта. Это происходит постепенно, незаметно, – сила такого убеждения смертельна.

К четырнадцати годам я был абсолютно убежден, что я умственно неполноценный, я был абсолютно уверен, что я самый глупый человек на свете, я – ничтожество. Совершенно серьезно мне в голову периодически приходили мысли покончить жизнь самоубийством. Я постоянно задавал себе вопрос: «Зачем я живу? Чтобы злить своих учителей? Чтобы расстраивать родителей? Чтобы мучиться самому? Зачем нужна такая жизнь?».

Со временем я научился жить двойной жизнью. Мое сердце от бесконечной боли постепенно превратилось в каменную ракушку, внутри которой еще теплилась жизнь, – наивная, слабая мечта, слабый огонек надежды. Даже не надежды. Говорят, что надежда умирает последней, а моя надежда умерла уже давно. Я точно знал, что я неудачник, что я ничтожество, что я дурак. В народе есть такая мудрость: «Скажи человеку сто раз «свинья» – и он захрюкает».

Так вот, мне тысячи-тысячи раз в детстве сказали, что я дурак и идиот. Как здесь не поверить?! Не было на земле ни одного человека, который бы хоть раз сказал: «Ты молодец! У тебя все получится! Я в тебя верю! Я тобой горжусь!». Вместо теплой поддержки я получал одни тумаки и унижения. Вконец я возненавидел не только школу, не только книги, но и самого себя, я возненавидел жизнь». (В. Довгань «Код счастья», г. Москва, 2008, стр. 11-12)

Такое вот честное и глубокое по силе переживания свидетельство человека, испытавшего на себе силу проклятия и осуждения.

После приведенных слов может сложиться убеждение, что каждый прочитавший это свидетельство раз и навсегда исправится и перестанет осуждать других людей. Однако это заблуждение. Полагаю, что необходимо прояснить еще некоторые обстоятельства, а именно:  необходимо научиться воспринимать человека таким, каким он является на самом деле. Что же я имею ввиду? Для продолжения воспользуюсь некоторыми синонимичными образами, поясняющими состояние современного человека.

Образ первый — иконографический

Первый образ — иконографический, который в соответствии с библейским творением человека можно представить в виде иконы — образа. В начале творения человека это икона совершенного вида, на которой и холст, и краска, и тональности, и насыщенность передают полноту изображения. По прошествии же 7520 полных лет от Сотворения Мира по православному календарю, в 2013 году от Рождества Христова человек в духовно-нравственном аспекте изменился настолько, что узнать прежний яркий образ практически невозможно.

Образно выражаясь, изначально, каждый человек — уникальное и неповторимое произведение искусства, сотворенное автором — Творцом видимого и невидимо мира.

Вследствие воздействия агрессивных, разрушающих факторов, вследствие неправильного обращения и хранения произведения (картины, иконы), происходят процессы, влияющие на разрушение произведения. Возникают следующие дефекты: разрывы, прорывы, изломы, пятна, потертости, царапины, растрескивание (кракелюр) лака, красочного слоя, основы (грунтовки, левкаса), что приводит к осыпям и утратам, окислению и, как следствие — обесцвечиванию и (или) потускнению (потемнению) красочного слоя (красок), разрушению основы (доски иконы, волокон холста). По сути — искажение, утрата первоначального вида (облика) изображения. 

Для процесса реставрации, прежде всего, необходим тщательный анализ характера и степени (глубины) повреждений (разрушений). Весь комплекс дефектов, возникших в процессе бытования произведения (воздействия агрессивных факторов, несовместимых с сохранением целостности произведения), является предпосылкой к реставрации. Задача реставрации — остановить процессы разрушения, ликвидировать, по возможности, повреждения (разрушения), вернуть произведению первоначальный вид.
В случае при особо сложных (тяжелых, необратимых) повреждениях такие воздействия способны привести к необратимым процессам — практически уничтожить основу и красочный слой, вследствие чего произведение может разрушиться безвозвратно (может быт утеряно навсегда). Так что узнать прежнее изображение если и удается, то весьма приблизительно и гадательно.

В случае представления человека иконографическим образом, процесс осуждения выглядит как продолжение процесса разрушения и деградации личности другого человека. Осуждая, мы как бы отколупываем некоторую часть потрескавшейся краски, еще больше копоти наносим, так что образ становится еще более неузнаваем. Так мы становимся соучастниками процесса разрушения личности другого человека. Заметим, что, производя такую разрушительную работу в отношении других лиц, часто являющихся для нас ближними, мы, в свою очередь, открываем перспективу в отношении самих себя, давая другим право осуждать нас самих. Ведь недаром сказано:

«Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки». (Мф.7:12)

Таким образом, осуждая и проклиная других, мы сами провоцируем аналогичное поведение со стороны окружающих по отношению к себе. Желая нашего отрезвления, исправления и спасения, Господь попускает нам подобные переживания со стороны ближних, дабы мы вразумились и перестали творить оное. Спрашивается, чего жалуемся, когда получаем справедливое, хотя и горькое лекарство нашего же ради спасения?

Образ второй — математический

Второй образ — математический, который оперирует полными и частичными/фрагментарными категориями. Образ совершенного человека в этом случае необходимо представить полнотой, то есть единицей, а образ поврежденного человека — дробным числом. Например, как 1/405 или 1/918, а, может, и как 1/1500. Как говорится, пусть каждый выберет для своего сознания подходящий образ.

В случае представления поврежденного человека математическим образом в виде дробного числа, процесс осуждения представляется неправильным сложением дробных чисел. Во время приведения дробных чисел к одному знаменателю для правильного их сложения требуется найти общий для них знаменатель, который должен быть кратным каждого из них. Но во время осуждения человек, обуреваемый страстью и раздражением, и по этой причине не способный к восприятию хотя бы относительной полноты восприятия происходящего, предлагает вместо целостной картины свою оценку в качестве такого якобы полного и совершенного знаменателя, и предлагает другому человеку безоговорочно это признать и, в соответствии с этой оценкой, измениться. Возможно, это не очень удачный образ для пояснения процесса осуждения, но он в большей степени подходит для объяснения процесса обличения, о чем мы будем говорить ниже.

Образ третий — холистический

Также очень хорошо, на мой взгляд, понимается осуждение через категории целомудрия и страсти, которые раскрывают и дополняют математический образ, а потому, следующий образ называется холический. Холистический значит онтологический цельный. Значит можем оперировать понятием целого (целомудрие) и фрагментарного (страстного). Определимся прежде со значением этих слов.  Целомудрие — это мудрость, которая является следствием полноты или цельности. В переносе на математический образ — это единица. Полнотой в нашем случае является Бог, а это значит, что стремящийся к Богу человек находится в состоянии изменения от меньшей полноты к большей, что и приводит его к более точным и взвешенным оценкам, то есть к мудрости и прозорливости в той или иной степени достоверности. Соответственно, страсть — это фиксированность на какой-либо части от целого, что лишает человека полной картины, и, как следствие, искажает воспринимаемую событийность. В переносе на математический образ это дробность/фрагментарность. Такая фиксированность на части может порой восприниматься человеком или группой лиц как полнота, что и способствует смещению оценочной шкалы и подмене ценностей. Восприимчивость страстного человека иногда сравнивают с восприятием через замочную скважину, и надо признать это сравнение справедливым. Остается только уточнить, что страстность начинается в сознании человека и лишь позднее может овладевать человеком в той или иной степени. Страстный человек при оценке ситуации, чаще всего, дорисовывает образ происходящего в своем сознании, основываясь исключительно на своих фантазиях, которые для него вовсе и не фантазии, а «столп и утверждение истины».

Теперь же, когда мы достаточно глубоко понимаем категории целомудрия и страсти, то доступнее для понимания становится процесс осуждения одного человека другим. Во время осуждения сам объект осуждения, будучи страстным и нуждающимся, не получает вспомоществования, направленного на избавление его от частичности и фрагментарности, но, напротив, в нем, в его сознании фиксируют, подчас занижая те границы, которые удалось достигнуть осуждаемой личности. Сам поврежденный человек хочет осмысливать себя хорошим и надеется таковым когда-нибудь стать, надеется на оправдание его жизни Богом, но вот только осуждающий человек почему-то с этим не согласен и явно занижает эту оценку. Налицо деструктивность процесса осуждения, ибо процесс влечет человека не в сторону полноты, не в сторону Бога, а в состояние меньшее, чем ощущает себя человек. Как следствие мы получаем справедливое сопротивление человека осудительному воздействию на него. Ну не хочет он умирать от наших слов, и все тут. Это его право.

Из вышестоящего абзаца логично вытекает, что осуждающий человек, занижая настоящую оценку личности осуждаемого человека, в действительности крадет его достоинство, которое у каждого человека равно остатку от должного образа Божьего, а, следовательно, повинен в грехе воровства. Вот уж воистину сказано: «Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем. Ибо Тот же, Кто сказал: не прелюбодействуй, сказал и: не убей; посему, если ты не прелюбодействуешь, но убьешь, то ты также преступник закона». (Иак. 2: 10-11) Продолжая евангельскую мысль мы закономерно можем сказать, что осуждающий человека согрешает не только убийством души, но и грехом воровства достоинства личности.

Памятуя о том, что всякий человек есть личность, сотворенная Богом, но в силу субъективных и объективных причин оказалась плененной грехом, страстью, то исходя из этого она должна восприниматься нами как личность заболевшая, не умеющая наладить свои взаимоотношения с внешним миром вообще, и с нами в частности. Не умеет она складываться с другими дробностями, каковыми мы обозначили поврежденных людей после грехопадения. Попытка решить эту задачу через осуждение приводит к тому, что личность, какая бы она ни была, начинает защищаться, обороняться от нас по причине свойственного ей чувства самосохранения. Наше словесное воздействие она расценивает как явно недружественное, что приводит к тому, что люди начинают отдаляться друг от друга: между ними вырастает стена непонимания и нежелания вообще продолжать общение, ибо оно носит травмирующий характер. Следствием такого процесса является изоляция человека от человеческого сообщества и при систематическом осуждении она заключает человека в тюрьму одиночества. Как это и произошло с осуждаемым родителями и школьным сообществом В. Довганем. Причем одинокими со временем становятся как те, которые осуждают, так и те, которых осуждают. Привычка осуждения приводит со временем в выжженному пространству вокруг осуждающего, от словесного огня которого разбегаются окружавшие его ранее люди.

Таким образом, осуждением следует считать такое словесное воздействие на человека, которое направлено на уничижение личности человека, содействующее соединению личности с пороком и одновременно разъединению людей между собой. Это то же самое, что надеть на человека зловонную одежду, приладить ее по фигуре, застегнуть на все пуговицы и сказать, что теперь это — твоя одежда, а сам ты – бомж (русская аббревиатура для обозначения людей без определенного места жительства). Если продолжать дальше, то осуждение – это и есть проклятие. Осуждение и проклятие – это слова одной и той же категории, приводящие сначала к смерти духовной, а затем и к смерти физической. В случае с В. Довганем это суицидные мысли и желания. Таким образом, если еще немного продолжить, то, что делает человек, который осуждает? Он убивает своего ближнего. Вот такой, до конца понятный, образ того, что происходит во время осуждения. Теперь нам понятно, почему осуждение запрещено Священным Писанием, и теперь же нам становится понятнее, что такое Священное Писание истинное, ибо оно защищает жизнь. Таким образом, если родители или кто-то еще по недомыслию совершают это действие, то по факту осуждения оказывается, что они своих детей или ближних фактически прокляли, а после этого сетуют на то, что те от них отвернулись.

Ко всему сказанному остается добавить, что через осуждение человек согрешает не только словом, но и интонацией, которая выдает отсутствие любви в человеке. Думается, что каждый человек переживал молчаливую недружелюбность к себе, которая изводит подчас сильнее, чем сказанные слова. Когда слова сказаны, ты хотя бы приблизительно знаешь меру отношения к себе, а когда молча ненавидят, то часто не знаешь за что и в какой мере. В ряде случаев, осуждающий человек по словесной конструкции вроде бы прав, но искажение интонации ниспровергает все действие в сторону осуждения. Развивая эту мысль, к этому нужно добавить, что и злым, раздражительным и пренебрежительным взглядом, положением тела, так же можно осудить своего ближнего.

Обличение

Обличение – в отличие от осуждения диаметрально противоположно по своему внутреннему механизму. Осуждение убивает, обличение дает жизнь, ибо основано на любви и истине. Во время обличения ближнего любят, видят в нем образ Божий, и общение начинается с поддержки этого образа искренними словами, свидетельствующими о достоинстве человека. Осуждение деформирует образ, как огонь сворачивает бересту, обличение, напротив, расправляет, дает достойную, истинную оценку этому образу, исключая лесть. Однако не стоит забывать о том, что истиной можно убить человека, сообщив ему чрезмерную для него истину, которую он не в состоянии пока принять. Не стоит забывать о том, что бесов справедливо именуют богами, знающими добро и зло. (Быт. 3: 5) Они когда-то были ангелами Бога и потому знают Его Закон, и, как следствие, понимают добро. Оно им необходимо, чтобы, отталкиваясь от него, создавать зло, ибо оно только с добром и соотносится. Не будет добра, не станет и зла. Умрет тело, умрет и болезнь, ибо не может она без тела существовать. Зло не сущностное в отличие от добра, за которым стоит Бог Иегова, как это обозначается в современном переводе, что означает Сущий. К этому стоит добавить, что бесы регулярно собирают сведения о поведении человека, так что они также в курсе наших подлинных достоинств. Поэтому мы должны понимать, что в некоторых случаях правда о нас самих или о событиях и поведении других людей может быть доступна нам, либо третьим лицам, например, целителям/колдунам/экстрасенсам. Поэтому, когда мы слышим от некоторого человека, личность которого нами еще не идентифицирована на предмет того, за нас он, или против, мы, услышав от него некоторую достоверную информацию о нашем прошлом или о состоянии здоровья не должны сбрасывать со счетов, что источником этой информации могут быть те самые бесы, которых общество сегодня несправедливо игнорирует. Получая информацию из нечистого источника, человек незаметно для себя в определенный момент, наряду с частицами истины, получает порцию информационного яда, который в зависимости от способа умерщвления души человека может производить свое действие на протяжении многих лет.

Если воспользоваться уже введенными в повествование образами иконографическим и математическим, то обличение можно представить следующим образом.

Иконографический образ предполагает, что механизм обличения будет схожим с работой реставратора картин/икон: прежде будет проведен тщательный, неспешный анализ состояния полотна, произведена оценка фрагментов картины/иконы, назначена последовательность восстановительных работ и прочее. Кропотливый и тяжелый труд, превосходящий по сложности собственно написание картины/иконы. Потому в Священном Писании сказано:

«Братия! если кто из вас уклонится от истины, и обратит кто его, пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов». (Иак. 5:19-20)

Математический образ обличения предполагает труд по сложению поврежденного фрагментарного/частичного/дробного образа человека с образом Божественным/полным посредством предложения сознанию человека наиболее полного из возможного в текущий момент времени представления о Боге, чем является в нашем случае учение Православной Церкви. При этом, конечно же, должен соблюдаться принцип постепенности, позволяющий человеку соблюдать свободу своей воли.

При обличении воздействие на личность человека носит реставрирующий характер, во время которого ему предлагается добровольно воспринять лучшее. И надо сказать, что предложение должно быть обосновано, качество должно быть понимаемо. Без этого человек не сможет принять в себя ту пищу, которую вы ему даете. Человек всегда должен оставаться свободным в своих решениях. При обличении происходит характеристика поступка в свете Христовой Истины. В упрощенном варианте это выглядит так: «ты имеешь определенные достоинства, которые в свете Христовой Истины оцениваются так-то, но поступок твой в свете той же Христовой Истины оценивается так-то». Таким образом, можно и нужно говорить о существовании лжи, предательства, лицедейства, насилия, бесовщины, но людям нельзя говорить, что они дураки, дебилы, сектанты, алкаши, неудачники и прочее. Не приведи, Господи, они могут в это поверить, как это было в описанном ранее случае с В. Довганем. Напротив, нужно отметить, что именно он делает правильно: ищет или стремится к истине; хочет или в своем сознании является «свидетелем Иеговы»; стремится быть «учеником Иисуса Христа» и так далее. После чего следует объяснить, что именно он понимает и делает неверно. Только таким образом происходит объединение людей на общем основании, сотрудничество в укреплении общего и разделение человека с пороком. Стало быть, обличением следует считать такое словесное воздействие на человека, которое направлено на обоживание личности человека и спасение от греха, содействует соединению людей между собой и одновременно разъединению порочной личности с пороком.

Казалось бы, категория обличения раскрыта в полной мере и можно переходить к заключению. Однако, как мне думается, необходимо для полноты раскрытия темы, наряду с иконографическим и математическим, ввести еще один образ — хирургический. Когда мы говорили о обличении человека как о процессе реставрации образа, то не учли, что в жизни бывают ситуации, в которых требуется вести себя незамедлительно, хладнокровно и решительно, как и в случае с запущенной формой заболевания, требующей хирургического вмешательства. Например, ампутация конечностей. Да — это больно, да — это обрекает человека на инвалидность, да — это сопровождается осложнениями и прочими последствиями, связанными с нарушением функционирования опорно-двигательной системы, но если это единственный безальтернативный путь, то это забота о здоровье человека, и это проявление любви к нему. Это попытка отсечения безнадежного, ради сохранения остаточной формы жизни. Как в медицинском случае, так и в духовном врачевании, изучение показаний к операции, а равно и ее проведение, требует профессионализма от совершителя действия, который способен осмысленно взять на себя ответственность за последствия. Ошибки, понятное дело, дорого обходятся как в том, так и в другом случае.

Введение этого образа при рассмотрении категории обличения помогает понять и правильно осмыслить сложные жизненные ситуации, когда, например, грубое, подчас матерное слово, произнесенное с максимальным эмоциональным и тональным значением, приводило солдата во время боевых действий к незамедлительному движению и спасало ему жизнь. Это объясняет, например, поведение бригадира, требующего от своих подчиненных произведение работ, от которых зависит будущее коллектива или страны в целом. Так же и резкий окрик человека, зазевавшегося и не замечающего нависшей над ним опасности, а в ряде случаев и грубое физическое воздействие на него, не является предосудительным, но обличительным. В подобных случаях забота о сохранении здоровья физического или духовного, проистекающее от любви, а значит от Бога, является допустимой формой воздействия на человека и должно быть признано формой обличения.

Христос изгоняет торгующих из храма.
Гравюра Густава Доре

В этой связи становятся понятными и евангельские события, описывающие поведение Спасителя, когда он использовал резкие речевые формы по отношению к людям, называя их «порождениями ехидниными» (Мф. 12: 34; 23: 33), «лицемерами» (Мф. 15: 7; 16: 3; 22: 18; 23: 13-29; Лк. 11: 44; 12: 56), а так же и действия, когда Он «сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, также и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул». (Ин.2:15). Все, что было Им сказано и сделано направлено на отрезвление людей с тем, чтобы они уверовали в то, что Он есть Тот кто Он есть — Богочеловек Иисус Христос, пришедший спасти мир.

Итак, мы рассмотрели достаточно внимательно две категории — обличение и осуждение. Но пока что все рассмотренное нами остается в теории. А нам нужна практика, нам нужна проекция сказанного в нашу повседневную и практическую жизнь. А это значит, что нам нужно рассмотреть поведение человека через призму культуры поведения, которая, в свою очередь, является лишь составной частью общей православной культуры, основанной на Священном Писании и Священном Предании.

Как пример культуры поведения человека, столкнувшего со злом и вынужденного реагировать в рамках христианской культуры, можно рассмотреть хрестоматийную ситуацию, когда, предположим, в школе ученик совершил какую-то шалость: ворону или мышь выпустил в классе и таким образом сорвал урок. Не знаю, насколько этот пример может быть современным, но да не будем излишне мудрствовать. Соответственно, директор, желая выявить нарушителя дисциплины, спрашивает: «Кто сделал?» Молчат, никто не скажет, а если и скажет, то будет отторгнут коллективом: ябеда, стукач. А как преодолеть зло, неужели с ним мириться? Те люди, которые научены культуре поведения, предположим, в рамках христианства, знают, что в Священном Писании содержится ответ на этот вопрос. В Евангелии от Матфея апостол Петр вопрошает: «Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз?» А Господь говорит: «не говорю тебе: до семи раз, но до седмижды семидесяти раз» —  и поясняет: «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь». (Мф. 18: 15-17) О чем же сказано?

Во-первых, говорится о необходимости иметь знание и ясное представление о том, что за поступок совершил твой брат — добрый или злой. Тот, кто намерен обличить, должен иметь убеждение и обоснование тому, почему поведение следует признать греховным. Во-вторых, говорится о необходимости проявить мужество, чтобы обозначить и защитить свою позицию прямо перед другим человеком, а не из толпы. Сначала один на один, а затем довести до конца и обличить зло перед коллективом, собранием, Церковью. Об этом говорится в заключительном стихе. В-третьих, говорится об умении отличить обличение от осуждения. Сегодня большинство людей не только светских, но и тех, которые ходят в храмы, лишены ясного представления об этом, к сожалению. И уже после того, когда человек исполнил правильно первую часть, далее сказано: «если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово».

Сколько раз мы сталкивались с ситуациями, когда люди являются свидетелями совершающегося на их глазах беззакония. Когда, может быть, начальник не прав, может, сослуживец не прав. Но чем это чаще всего заканчивается – разговорами в курилке, на кухне за чаем и т.д. Ну, посудачили, поплакались, эмоционально разрядились, на этом все и заканчивается. Возможен и крайний случай: сорвались и выплеснули наружу свои негодования. Очень немного сегодня людей, способных противостоять злу. После того, когда человека усовестили и первый, и второй раз, то в третий необходимо сообщить об этом проступке учителю, начальнику, архипастырю. И в этом случае это уже не стукачество, а это уже забота о согрешающем. Потому что если бездействовать в этом случае, то зло укоренится в человеке, после чего умножится и распространится на других, как вирус. Свидетель духовного беззакония в случае бездействия становится соучастником, и для того, чтобы развязать себя с преступлением, он должен обозначить свою позицию, обличив совершителя.

После того, как эта работа была написана и прочтена ближайшим на тот момент окружением, то возникло опасение, что люди, вооружившись материалом статьи, качнутся из одной крайности в другую и пойдут направо и налево обличать, желая причинить ближнему пользу. Поэтому решено было снабдить статью некоторыми пояснениями. Первое заключается в том, что обличение без любви к человеку невозможно. Второе вытекает из первого и заключается в том, что две эти противоположные по сути формы речевого поведения — осуждение и обличение, могут трансформироваться друг в друга. То есть осудительная внешняя форма речевого поведения может смягчаться и становиться менее травмирующей, если в интонации присутствуют теплые/любовные нотки. И, напротив, в обличительном по форме и конструкции речевом поведении появление раздражительности, озлобленности, нетерпимости трансформирует/меняет обличение в сторону осуждения. Таким образом в жизни мы имеем многочисленные промежуточные формы, точная характеристика которых весьма затруднительна. Но, что это меняет? Главное для нас научиться соблюдать собственное речевое поведение, а для этого нам нужны ориентиры, обозначению которых и посвящена эта работа.

Выводы

Из всего сказанного попробую сделать вывод. То, что происходит со всеми нами, напрямую, хотя и отчасти, зависит он нашего речевого поведения. Давайте вспомним евангельские строки:

«… не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим». (Лк. 4: 4)

Итак, душа человека питается словом, и в том случае, когда это слово истинное, то она, т.е. душа, живится, когда же оно (слово) лукаво/ядовито, то есть не соответствует Божественной реальности, то душа повреждается, ибо пропитывается ложью/ядом.

Таким образом, произнесением правильных и совершенных слов, включающих обличающие слова, мы даем возможность Богу приблизиться к нам, к нашему сообществу со всеми вытекающими благими последствиями; произнесением слов ложных, в том числе осуждающих, приближаем к нам, помимо нашего желания, «духов злобы поднебесной» (Еф. 6: 12), с которыми мы якобы боремся, опять же со всеми вытекающими деструктивными последствиями. Не будем забывать о наличии в человеке творческого начала, а, следовательно, творимое им приводит его к разным результатам и связывает его или с Богом или с Его противником. Отсюда вытекает простая мысль, что появление общей деструктивности в нашем обществе и деструктивного сектантства, в частности, попущено Богом, дабы мы исправились и научились созидать, а не разрушать. Дабы наши слова привлекали людей, а не отгоняли их прочь. Чтобы с нами искали общения и желали говорить, а не бежали бы от нас, как от чумы, приносящей одни разрушения. По моему разумению, памятование только об этих сторонах духовной жизни может значительно больше продвинуть нас вперед, ослабить деструктивные процессы в обществе, в том числе деструктивное сектантство, нежели совершение многочисленных подвигов, значение и смысл которых постоянно ускользает от нас. Ведь великое, как известно, в малом: качественно понимаемом и исполняемом.

Написана 10.07.2013 г.

Редакция 10.07.2020 г.

Экс-руководитель
Информационно-консультационного центра
по вопросам сектантства при соборе во имя св.
блгв. кн. Александра Невского г. Новосибирска
Заев Олег Владимирович

адрес первичной публикации 13.07.2013 г.:
http://www.ansobor.ru/news.php?news_id=4014

1 комментарий к “ОБЛИЧЕНИЕ И ОСУЖДЕНИЕ — ДВЕ СТОРОНЫ ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ”

Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Пролистать наверх

Благодарим вас,
Ваше сообщение принято,
Вам ответят в ближайшее время